Из всех искусств важнейшим для Полины Людвиговны является не кино, а театр. А если еще точнее, – театр русской драмы, потому что там она впервые увидела свою любимую актрису Анну Леонидовну и с тех пор старалась не пропускать ни одного спектакля с ее участием.

Отдавая должное красоте и таланту актрисы, она вновь пошла на лирическую комедию «Бабье Лето», где от души смеялась и плакала. Во время просмотра, Полина Людвиговна неожиданно поймала себя на мысли о том, что героиня пьесы похожа на нее. Как будто это вовсе не Анна Леонидовна стоит на сцене, а она сама громко и торжественно читает монолог, заставляя зрителя трепетать от восторга.

В антракте она поделилась этим откровением со своей новой знакомой, тоже большой любительницей театра, Аннетой, которая как-то сразу расположила ее к себе приятным голосом, аксессуарами в стиле Louis Viton и ароматом духов с нотками восточных пряностей.

– Анной Леонидовна, как всегда, неподражаема! Не правда ли?

Аннет утвердительно кивнула, и выслушав признание Полины Людвиговны, сказала, что у нее есть прекрасный психолог по имени Зигмунд Маркович.

– С тех пор как я стала ходить на сеансы психоанализа, моя жизнь очень изменилась.  – заявила она. – Например, раньше я даже не подозревала, что кроме обычных желаний у меня есть еще и «потаённые». Мы встречаемся раз в неделю и на каждой встрече открывается что-то новое! Хотя потом я могу и не вспомнить что именно. Немного дороговато, конечно, но это и понятно. Зигмунд Маркович – специалист высокого класса. К нему ходят только элитные клиенты.

На первом же сеансе, лежа на кушетке, Полина Людвиговна открыла профессору историю своей любви к театру и его неподражаемой актрисе. Она рассказывала ее с упоением, и могла продолжать бесконечно долго, потому что вдруг почувствовала, как открылись те шлюзы, которые долгое время были заперты.  Однако, вопрос «Как часто вас посещают фантазии на эту тему?» – вызвал у нее удивление.

–  Никаких фантазий! Мое восхищение талантом этой актрисы – самая настоящая реальность! Как давно я увлечена? Уже почти десять лет прошло с тех пор, как я впервые увидела Анну Леонидовну на сцене и просто влюбилась. Надо признаться, был период в моей жизни, когда я даже хотела изменить свое имя в ее честь!

–  М-да? … только имя?  – сказал профессор, не отрываясь от своих записей?

–  Да, но, потом передумала! И если вы спросите почему, я отвечу словами Шекспира, если позволите:

– «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть как ее не назови!»

На этот раз Зигмунд Маркович оторвался от своих записей и внимательно посмотрел на клиентку, как на объект будущих исследований.

–  Не удивляйтесь! Я хорошо знаю классический репертуар, и все благодаря театру русской драмы! А какие у них там костюмы! Просто роскошные! Скажите профессор, вы любите театр?

Полина Людвиговна привстала и, опираясь на один локоть, произнесла новую цитату:

– «Любите ли Вы театр? Любите ли Вы его так же, как я? О! Если – да, то пойдите и умрите в нем!» – как-то так, по-моему. Да! – «Умрите навсегда!» – это кто-то из великих сказал.

– Постарайтесь больше не вставать с кушетки, – сказал Зигмунд Маркович спокойным и ровным голосом.  – Закройте глаза и расслабьтесь. Я отлично слышу вас в этом положении. Продолжайте. И попытайтесь вспомнить более ранние периоды своей жизни, начиная с самого детства.

Полина Людвиговна мгновенно приняла изначальное положение, стараясь больше не шевелиться, но это оказалось не просто, так как раньше ей не приходилось лежать и произносить речи одновременно.

– В детстве у меня тоже были кумиры, в основном – артисты из фильмов зарубежного производства: киностудии «DEFА», «КАДР», «Баррандов» и «ГАМОНТ». Ну и мексиканские конечно! Но сейчас я хожу только на спектакли театра русской драмы, потому что могу отличить настоящее искусство от мишуры.

–  В следующий раз мы попробуем гипноз, а на сегодня – все! – сказал профессор и с силой захлопнул тетрадь.

Полина Людвиговна осталась довольна первым посещением. По рекомендации Зигмунда Марковича она стала вести дневник, купив для этого в магазине дорогих подарков тетрадь в бархатном переплете и изящную ручку марки «Pierre Cardin». Раскрыв дневник, она написала «первое, что приходит в голову», как и велел ей мастер психоанализа:

«Я счастлива, что однажды увидела Анну Леонидовну в спектакле и просто влюбилась! Она – настоящий бриллиант, который сверкает разными гранями! Ее талант достоин восхищенья»!

Взглянув на новенькую ручку, Полина Людвиговна подумала о том, что сделала правильный выбор, потому что, во-первых – это Франция, а во-вторых, как они там писали в своей рекламе?

 «Бренд Pierre Cardin олицетворяет моду, грацию, романтику и элегантность».

И она продолжила:

«В последний раз, когда я снова имела удовольствие побывать в любимом театре, практически, с первой же минуты пришлось бороться со слезами, которые все накатывались! Когда актриса силой своего таланта уносит тебя в воспоминания далеких лет –  по-другому смотришь на себя, и на свое прошлое. Особенно, если тебе уже за 50».

(Лицо Полины Людвиговны стало немного грустным).

– Интересно, сколько лет Зигмунду Марковичу! Он, конечно, немного старомоден, с этой бородкой и в теплом халате поверх пиджака. Кого-то он мне напоминает! Ну, да! Луис Альберто из мексиканского сериала! У него такая же манера одеваться и тоже много книг в библиотеке. Во время сеанса он, кажется, ни разу не взглянул на меня! Только в окно и в тетрадь, в окно – и снова в тетрадь! Видимо, ему так лучше открывается мое… как же это? Все забываю! … Мое несознательное! Нет, не так! мое под-сознательное!

Да, он еще что-то сказал про настоящий момент!  Что очень важно быть в настоящем. Интересно, что он имел в виду?  И что есть «НАСТОЯЩЕЕ»?

Полина Людвиговна подошла к зеркалу и произнесла эту фразу так, будто стояла на большой сцене в лучах софитов:

–  Но, что есть «НАСТОЯЩЕЕ»?!!!

Как же мне все это нравится! Даже после первого сеанса я чувствую, как наполняюсь новой энергией! –  сказала она уже своим голосом и, поправив непослушный локон, отошла от зеркала.

Вернувшись к столу, Полина Людвиговна взяла в руки визитку профессора, которая теперь служила закладкой для ее дневника. Седобородый мужчина с сигарой в руке, чем-то похожий на Зигмунда Марковича, смотрел сурово и даже, как будто, пронизывал ее взглядом. Ниже под портретом была цитата, взятая в кавычки:

«Каждый нормальный человек на самом деле нормален лишь отчасти».

Зигмунд Фрейд.

–  Какая интересная мысль! Вот, значит, как, Зигмунд Фрейд! Кажется, я догадалась! Зигмунд Маркович – потомственный психиатр! Его назвали в честь Зигмунда Фрейда! И моя бабушка назвала сына Людвигом не просто так, а в честь Бетховена! Правда, он так и не стал ни композитором, ни пианистом, а все больше по военной линии… Ну, это неважно. А важно то, что я встретила Зигмунда Марковича, и мне уже нравится этот его «метод свободных ассоциаций»!

Вот только не знаю, перед тем как писать то, что приходит в голову, может быть нужно вначале лечь на диван и закрыть глаза?

Полина Людвиговна легла, прихватив с собой дневник, чашку с кофе и шоколадный батончик.

– Ну что же, начнем писать о настоящем моменте!

«Утром – приготовила завтрак, покормила Арчибальда…»

– А, кстати, где он? Арчи!? Ты где, мое сокровище? Опять спрятался! –Загибая пальцы на свободной руке, Полина Людвиговна продолжила:

«Потом позвонила Анет, и мы немного поболтали. Просмотрела почту, почитала интернет, сняла показания счетчика»…

На этом перечисления оборвались.

– Какая-то чепуха лезет в голову! – рассерженно сказала она. –  Кому нужна эта проза жизни? Все эти подробности быта? Как можно «присутствовать в настоящем моменте», когда душа твоя каждую свободную минуту стремится в мир искусства!

– Нет, нет, и еще раз нет, дорогой Зигмунд Маркович! – написала она в своем дневнике, уже обращаясь к профессору лично! –  Поймите же, что нигде и никогда я не бываю так счастлива, как в театре, с любимой актрисой! Но теперь, когда я могу излить свои чувства на бумагу, я испытываю такое облегчение! Я записываю свои чувства, здесь и сейчас, и сердце мое переполняется благодарностью! Благодарностью к Вам, дорогой Зигмунд Фрейдович, за эту возможность!

Она не заметила свою оговорку, связанную с именем знаменитого психиатра и, смахнув неожиданно навернувшуюся слезу, продолжила:

«Люсиль сыграна бесподобно! Браво, Анна Леонидовна! Конечно, чувствительные натуры будут плакать от Вашего исполнения, но такие слезы необходимы каждой раненной душе… Потому что это – слезы очищения»!

Полина Людвиговна отложила в сторону дневник, дважды пройдясь рукой по его бархатной обложке, и прикрыла глаза.

Через какое-то мгновение она увидела себя на сцене, в роли Люсиль. На ней был шикарный костюм и сумочка в стиле Louis Viton. В зале, затаив дыхание, сидели зрители, а из ложи бельэтажа ей улыбалась и посылала воздушные поцелуи Анна Леонидовна. Атмосфера была праздничная! Во время бурных аплодисментов зажегся общий свет, и она заметила в первом ряду, как раз посредине, Зигмунда Марковича. Он смотрел на нее сурово сквозь круглые очки и нервно размахивал программкой, зажатой в одной руке, в то время, как другая его рука спокойно лежала на колене рядом сидящей Аннет.

– Интересно, зачем вам понадобилась сумочка? Вы же на сцене! – бесцеремонно выкрикнул профессор прямо из зала. – Вы вообще понимаете, что этот предмет, согласно Зигмунду Фрейду, символизирует Вагину? Немедленно уберите ее!

Полина Людвиговна вздрогнула и мгновенно, как по команде, открыла глаза.

– Я была на сцене любимого театра!  – подумала она. – Это было восхитительно! Публика рукоплескала! И сама Анна Леонидовна приветствовала меня! Теперь я поняла, что есть НАСТОЯЩЕЕ! Я присутствовала в нем! Всем своим существом!

Полина Людвиговна хотела написать о нахлынувших чувствах. Первая фраза уже была готова, и она даже проговорила ее вслух: «Какое это счастье – присутствовать в НАСТОЯЩЕМ!» 

Но вместо этого ручка от фирмы Pierre Cardin почему-то вывела совсем другое:

Дорогой Зигмунд Маркович!  Вы – мой Бог! Ваш талант достоин восхищения!

 

 

***