Мастер слова, мастер живописи, мастер боевого искусства… Когда смотришь на его творение – будь то картина, или новый текст, кажется, что писал он его на одном дыхании и без чрезмерных усилий, позволяя себе войти в игру и насладиться ею, как это удается ребенку, рисующему замки на песке.

Идеи мастера всегда оригинальны и наполнены философским смыслом, а инструментом для их воплощения могут быть полотно и краски, белый лист бумаги и карандаш, или слово – острое, как меч.

Движения мастера отличаются неспешностью и внутренней наполненностью, а спокойствие, которое он излучает, не может не завораживать. Кажется, будто он знает какой-то секрет, доступный лишь спокойному и сосредоточенному уму.

***

Впервые я увидела его в начале 80-х, в один из теплых майских дней. Мы гуляли с друзьями по центру города и местом нашей встречи было популярное тогда кафе “Хрещатий Яр” на улице Прорезной.

– Посмотрите кто идет!  – радостно закричали ребята, увидев его на противоположной стороне улицы.

Молодой человек высокого роста, в ослепительно белой рубашке и джинсах, повернулся к нам и, сфокусировав внимательный взгляд, улыбнулся в ответ. Отмеривая каждый шаг, он стал переходить вымощенную булыжником дорогу. Прямая посадка головы, неторопливая походка и отсутствие суеты в движениях выделяли его в общем городском потоке.

– Он был в Грузии, только что приехал! – сказал один из ребят вполголоса.

Уж не знаю почему, но в эту минуту я приняла его за иностранца. Даже после того, как он приблизился и заговорил, было ощущение, что перед нами – представитель какой-то другой страны, если не другой планеты. Каждая фраза звучала убедительно и немного иронично, вызывая заметное оживление и восторг на лицах друзей.

Разговор напоминал игру в волейбол на пляже, когда каждый стоящий в кругу участник, старается запустить мяч как можно сильнее и выше, а в награду получает дружный хохот и шутливые комментарии. И хотя все посмеиваются, следя за полетом мяча, – играют серьезно и с полной отдачей.

В какой-то момент начался обмен мнениями о фильме с участием легендарного Брюса Ли. (Кажется, «Путь Дракона»). Все ребята, включая моего супруга, ходили на  запрещенные в то время занятия по кунг-фу, где и познакомились. Тема восточных единоборств, которыми они были просто одержимы, у меня не вызывала никаких ассоциаций, а среди терминов, таких как “ката”, “маваши”, “кумите” или “татами” – я знала только значение последнего. Все мое внимание сосредоточилось на том, как с появлением этого “инопланетянина” изменилась атмосфера вокруг. Пространство как будто расширилось, а настроение, которое до этого было просто хорошее, стало приподнято праздничным, как будто добавился недостающий «пятый элемент».

***

После первой спонтанной встречи с будущим классиком последовало множество новых – совместные празднования дней рождений и праздников, просто дружеские встречи по выходным, без всякого повода, которые часто сопровождались чтением пьес в авторском исполнении.

Голос автора создавал особую и неповторимую атмосферу. Да и вряд ли кто-либо другой смог прочесть рукопись в изрядно потрепанной тетради со множеством правок, где части одного монолога могли оказаться на разных страницах.

Слушая пьесы, ставшие теперь классикой, мы не только восхищались лихо закрученными рифмованными фразами и специфическими интонациями в голосе автора. Подобно зрителям традиционного японского театра “Но” мы еще получали удовольствие от узнавания заранее знакомого текста.

З’являється Клавдій – хтивий дядько принца…

Теперь эту пьесу легко узнает каждый и даже процитирует на память. Но, вот что забавно! Каждый раз, когда я слышу фразу «м’якою тигристою ходою» – передо мной возникает фигура самого автора и наша первая встреча. Именно так он шел в то утро выходного дня по Прорезной, плавно ступая по булыжной мостовой, напоминая хищника из породы кошачьих, который впитывает энергию майского солнца для будущего прыжка.

***

Как известно, мобильных телефонов в 80-х еще не было, да они и не были нужны, потому что привычка ходить к друзьям в гости без предупреждения считалась абсолютной нормой. С появлением в дверях нежданного гостя, хозяева, как правило, вели его на кухню, и даже если до этого у них были какие-то свои планы, сценарий менялся и, несомненно, в лучшую сторону.

Об одном из таких спонтанных визитов мне и хочется рассказать.

Мы жили тогда на Лесном массиве, куда случайным попутным ветром занесло нашего героя. Когда он вошел, глаза его светились и прямо с порога, немного волнуясь, он стал рассказывать историю, которая произошла с ним в метро, в результате чего он и очутился в наших краях.

С тех пор прошло много лет, поэтому расскажу ее так, как помню, изредка прибегая к цитатам из прямой речи автора.

***

Итак, ехал наш друг в метро до станции “Гидропарк” (и, возможно, вскоре бы очутился на том самом месте, где увлеченно качал мышцы железными блинами один из героев его будущего произведения), но произошло все не так. В вагон метро зашла девушка небесной красоты и села напротив. Они посмотрели друг на друга, и …

Дальше позволю себе прейти к изложению в таком популярном жанре, как “любовный роман” (или «женский роман»), где обычно автор, описывая подобную ситуацию, набирает побольше ярких красок и предается изощрениям, затрагивая тончайшие струны души своих читателей (или, скорее, читательниц, чье воображение всегда готово настроиться на чувственно-сентиментальную волну). Заворачивая каждую фразу в красивую, как ему кажется, обертку (а на самом деле – клише), сочинитель этот без стеснений нажимает на клавиши, которые отвечают за слезы умиления. И тут вариантов возникает большое множество:

• Что-то похожее на удар молнии поразило обоих, а сердца стали биться в унисон!  
• Диалог без слов продолжался бесконечно долго и наслаждение, которое довелось им испытать, было безграничным! 
• Их глаза встретились и в одно мгновение оба очутились в раю! 

Можно продолжить этот список, пытаясь описать то, чего на самом деле не видел, однако, из услышанного я поняла, что в вагоне метро произошло нечто особенное, загадочное и романтично-прекрасное, какое бывает разве что в кино с участием Алена Делона, или какого-нибудь другого, но обязательно “до біса гарного” артиста.

Выслушав до конца историю о возвышенных чувствах, Альфред Юхимович, коротко откашлявшись, сказал бы: “Тантра, нахуй!” – имея в виду постижение недвойственности мироздания, а также единство женского и мужского начала в их вечном блаженстве.

Теперь попробую своими словами и покороче. Притяжение оказалось настолько сильным, что друг наш не стал выходить на станции «Гидропарк», а поехал дальше, вместе с незнакомкой, неотрывно глядя на Красоту.

На станции “Комсомольская” (ныне Черниговская) девушка встала и выразительно посмотрела на героя, выпустив в его сторону нежнейшего свойства флюиды, и тогда, в полном опьянении, он вышел вместе с нею. Поступить иначе, с точки зрения настоящего ценителя прекрасного, было бы неправильно.

Двери вагона захлопнулись и поезд умчался дальше по расписанию, а молодые люди оказались на платформе одни. Случайные пассажиры – не в счет. Они напоминали хаотично движущиеся в пространстве точки, то есть – служили фоном, на котором развиваются главные события. Так бывает в кино, когда специально обученные статисты создают (для контраста) иллюзию обычной жизни, но для двоих (и только для них) Время замедлило свой ход.  Дальше произошло знакомство и волнительный для обоих диалог.

– Куда путь держишь, Красная шапочка? И почему одна оказалась в этом спальном районе?

– Домой еду, Серый Волк! Видишь, у меня тут кошелка с фруктами для дедушки?

– Вижу только тебя, красавица! НЕ НУЖНО БЫ ТЕБЕ ГУЛЯТЬ ОДНОЙ ПО ЛЕСНОМУ МАССИВУ…

– Ой! Что же теперь будет? – подумала она в растерянности, но не смогла больше вымолвить ни слова. Красивый голос молодого волка сразил ее окончательно и лишил слов.

Дальше прогулочным шагом (тією самою тигристою ходою) Волк проводил Шапочку  к подъезду ее дома. Оторвав, наконец, друг от друга очарованные взгляды, они расстались, причем навсегда.

***

Глаза художника все еще горели. Теперь он смотрел куда-то в сторону, видимо, припоминая волнующее событие кадр за кадром.

– И что же, это все? – спросила я.

– Да.

После небольшой паузы он добавил:

– И это хорошо. Того что случилось – как раз достаточно. Продолжение было бы слишком банальным. Именно так все и должно заканчиваться – на самом интересном.

Я не стала уточнять, почему этого “достаточно”, хотя и очень хотелось.

Теперь, когда художник знал имя незнакомки и место ее обитания (что при желании давало шанс встретиться еще раз), он подумал – “А не лучше ли все оставить как есть?” Теперь Он становится создателем собственного сочинения и заканчивает историю там, где она, как ему кажется, достигла совершенства. Настоящий артист не только замечает все красивое и необычное, но и создает его сам.

Случайная встреча в метро остается в его памяти, как яркая вспышка среди повседневности, и, возможно, этого на самом деле «достаточно» для того, чтобы затем, в мастерской родилось свежее и прекрасное творение, не имеющее, казалось бы, ничего общего с сюжетом, который послужил импульсом, вдохновил его.

***

Время приближалось к обеду, и я предложила пожарить яичницу (в доме не было ничего более подходящего), на что художник оживленно кивнул и мы пошли на кухню.

Сейчас я понимаю, что хотя и слушала его историю внимательно, стараясь не прерывать таинство рассказа от первого лица, запомнила, скорее, не текст повествования, а видеоряд. Все услышанное, вместе с центральной фигурой рассказчика, сохранилось в памяти в виде живых картин.

***

Картина первая – внезапное появление самого автора, в голове которого свежий сюжет, разрывающий его на части.

Картина вторая. Вагон метро, в котором произошло главное событие дня – встреча. Художник встречает КРАСОТУ и принимает вызов.

Картина третья. На платформе – двое. Они обмениваются какими-то фразами и улыбками, заметно волнуются.

Картина четвертая. Разговор у подъезда и прощание. (К сожалению, слова, сказанные у подъезда, услышать невозможно, так как из парка “Киото” доносятся громкие звуки барабана и флейты. Там как раз проходит праздник весны и дни японской культуры).

Грає японська музика (не дуже страшна). Камера, що весь цей час спостерігала за перебігом подій, поволі переходить на загальний план, демонструючи парк і цвітіння сакури в ньому. 

Завіса.

Картина пятая и последняя. За столом сидит автор. Он ест яичницу глазунью, опуская кусочки черного хлеба в желток…

Можно бесконечно долго смотреть на движения ножа и вилки в его руках – они точны и совершенны. Если бы существовал такой конкурс, как “Искусство поедания яичницы”, наш герой несомненно бы занял в нем первое место. Мастерство – это когда все делается легко и красиво.

Память очень хитро устроена, во всяком случае у меня. Иногда обычные бытовые сцены она чудесным образом превращает в романтическое кино с участием Алена Делона. Могу лишь сказать, что эта картина до сих пор вызывает у меня восторг.

***

Почему я назвала свои воспоминания “Секреты мастера”? И «Где же тут секреты»? – спросите вы.

Думаю, главный секрет мастера в том, что у него нет секретов. Он щедро делится своими мыслями о понимании законов жизни и творчества.

Что же касается жизни самого мастера, она представляется мне, как путешествие, в котором он – капитан корабля. Стоя у штурвала под парусом, он выбирает курс по звездам, следит за направлением ветра и прислушивается к внутреннему компасу – самому верному помощнику в пути.

***

“Искусный мастер не оставляет следов”. 

Это известное высказывание старых мастеров дзен. Какой смысл видели в нем ученики – будущие священники, пролистывая книгу мудрости в стенах монастыря при тусклом свете свечи?  Возможно, им представлялся красивый рисунок с изображением деревьев, цветов и птиц, или картина, вышитая гладью так искусно, что на ней не видно ни узелка, ни лишней черточки.

Верно также и то, что у Мастера нет намерения оставить свой след в искусстве. И все же – он остается.

***