Здание библиотеки оказалось совсем рядом. Большое, серое и многоэтажное, оно ничем не отличалось от других, рядом стоящих. Немного помедлив, я все же решилась войти внутрь.

В вестибюле, у входа, стояла скульптура серого цвета размером с человеческий рост –  фигура рабочего в комбинезоне. Держа в руках газету «Правда», он смотрел вдаль, а рядом, у постамента, лежали настоящие, живые книги – кто-то их тут пристроил для завершения композиции – «Справочник радиолюбителя», «Капитал» Карла Маркса, «Каштанка» А. П. Чехова, и «Таис Афинская» Ивана Ефремова.

Симметрично развешенные на стенах плакаты напоминали давно забытые открытки советского периода. На одном из них женщина в красном платке, широко открыв рот, призывала к ликвидации неграмотности. Вытянув указательный палец, она прицелилась, как будто собиралась выстрелить в меня из маузера. Безумный взгляд был полон решительности и прожигал насквозь. Остальные плакаты убедительно заявляли о пользе чтения и приглашали всякого входящего приобщиться к нему:

ВСЕ В БИБЛИОТЕКУ!

ЧТЕНИЕ – ЛУЧШЕЕ УЧЕНИЕ!

НЕГРАМОТНЫЙ РАБОЧИЙ – ТОЧНО СЛЕПОЙ!

и

КНИГА – МЕТКИЙ УДАР ПО ПЬЯНСТВУ!

***

Где же здесь проходит собеседование, на которое нельзя опаздывать? – подумала я, поднимаясь по лестнице. Спросить было не у кого. Здание казалось абсолютно пустым и мои шаги встречало гулкое эхо. На втором этаже плакатов уже не было. Кое-где на стенах висели портреты писателей – классиков, вперемежку с фотографиями советских космонавтов.

В конце коридора была единственная распахнутая дверь, из которой доносились звуки радио. Подойдя ближе, я увидела большой кабинет с фикусами. Они были везде – на полу, по углам и на подоконниках. После некоторого шуршания из-за стеллажей показалась женская фигура в синем халате и резиновых перчатках. В руках у нее было ведро с водой.

– Вы пришли на собеседование? Очень хорошо! – Не дожидаясь ответа, она стала снимать спец халат и перчатки. –  Это я по совместительству немного подрабатываю! Надо же влажную уборку кому-то делать! Проходите, не стесняйтесь! – она указала на письменный стол, заваленный книгами. – Я ждала Вас немного позже.

– Простите, но откуда вы знали, что я вообще приду?

– Это очень просто! Наш Контактер указал на Вас. Можно сказать, что вы выдержали свой первый экзамен сразу, при первой встрече с ним.

– Контактер? – недоумевала я.

– Мужчина на велосипеде, который заговорил с Вами вчера! – пояснила женщина. Накануне вашей встречи у него было видение, согласно которому, новым членом нашего сообщества будет тот, кто начнет со слов благодарности.

Я вспомнила начало вчерашнего разговора:

– У вас эта сумка через плечо… она Вам мешает!

– Спасибо, но она мне не мешает.

Видение, Контактер, какое-то сообщество… Все это было странно и мало правдоподобно. Хотя, мое первое слово «спасибо», которое я по привычке говорю довольно часто, действительно можно отнести к разряду «благодарности».

Сняв с головы платок, она наспех поправила прическу и протянула мне руку.

–  Вера Ивановна! Рада знакомству!

– Меня зовут…

– Я знаю, как Вас зовут, – уверенно произнесла она. – Хотите чаю?

***

Во время чаепития Вера Ивановна небрежно бросила фразу о том, что вот уже почти 20 лет является бессменным директором библиотеки, и что в ее распоряжении побывало немало ассистентов, так сказать, специалистов по классификации имеющихся материалов.

– Все дело в том, что ни один из них не умел правильно читать. Я конечно же имею в виду умение разбираться в смыслах, заложенных автором. Все они спешили разложить книги по полкам, исходя из принадлежности к эпохе, в хронологическом порядке, как их учили в институте – от античности – Платон, Аристотель, Гомер и так далее… Ну и до наших времен.

– Насколько я знаю, в библиотеках существует два главных принципа классификации! – зачем-то выстрелила я в ответ, как прилежный студент на экзамене. – Первый – тематический, из какой области знаний книга, и второй – по алфавиту.

Вера Ивановна ничего не ответила. Казалось, она вообще меня не слышит.

– Варенье домашнее, берите, не стесняйтесь! – Она подвинула ко мне поближе поллитровую банку темного цвета. – Чай тоже хороший, индийский. А это Вам для подкрепления мозговой деятельности! – сказала она, доставая из ящика стола пачку рафинированного сахара.

Кроме сахара-рафинада в полуоткрытой шухляде оказалась еще наполовину откушенная булка и два плавленых сырка.

– Так вот, – продолжала она, прихлебывая чай, – этот подход давно устарел. Мы с вами находимся на рубеже эпох! Поэтому возникла необходимость собрать библиотеку по новой системе. И теперь я перейду к самому важному. Эту систему придется разработать Вам, причем совершенно самостоятельно. Новые времена требуют новых подходов. Думаю такая почетная миссия вам по плечу?

Вопрос прозвучал из ее уст утвердительным тоном, почти как приказ, не допускающий возражений.

***

Из радиоприемника вдруг прогремело объявление:

Киевляне, как и все советские люди, заняты мирным созидательным трудом. Они хотят жить, трудиться и воспитывать детей под мирным небом. Сохранение и упрочение мира  – главная забота КПСС и советского государства! Только в этих условиях возможно воплощение в жизнь грандиозных планов революционной перестройки в стране, решение насущных проблем народного благосостояния!

Приглушив звук радио, Вера Ивановна подошла к окну. Скрестив руки на груди, она устремила взгляд на заводской двор, откуда доносился грохот цементовозов, вперемежку с криками водителей грузовиков.

– Видите? И так каждый день! Они – ударники труда! Спрашивается – когда им ходить в библиотеку? –  сказала она озабоченно.

– Вот спросите любого из них, просто так, из любопытства – когда в последний раз они перечитывали Достоевского? Толстого? Или Данте Алигьери, например?

Я подумала о том, что Веру Ивановну как-то слегка заносит в сторону от реальности. Однако, промолчала, понимая, что мои возражения могут быть восприняты, как наивные и неуместные.

– Книги, особенно те, что хранятся в архивах, – философские труды Карла Маркса, полное собрание сочинений Белинского… Виссариона Григорьевича,  – все это бесценные сокровища, которые закрыты взору простого рабочего человека! И все потому, что им до сих пор не присвоен классификатор нового образца!

Пламенная речь директрисы, как будто завершилась. Мне показалось, она осталась довольна своим выступлением.

– Сейчас я расскажу вам все более подробно, но сначала давайте выясним – какое сегодня число?

Я постаралась припомнить. Однако не сумела сразу дать ответ, что было очень странно для меня.

Вера Ивановна подошла к настенному отрывному календарю.

– Хм! Тридцать первое мая! Нет, не правильно! Отрывая одну за другой страницы она стала монотонно перечислять: тридцать первое ноября, декабря, января, февраря, мартобря. Ну вот! Сегодня 31 мартобря 1988 года.

Мне показалось, что она совсем не шутит. Только сейчас я обратила внимание на то, что обстановка в библиотеке действительно соответствовала этому времени. 1988 год – это же сколько лет назад?  Я опять поняла, что не могу точно сказать какой теперь год и какое число. «31 мартобря»! Зачем она коверкает название месяцев?

– Сейчас я провожу вас в подвал и там вам все будет понятнее.

***

Спускаясь вниз по каменной лестнице, Вера Ивановна, подсвечивала себе дорогу большим шахтерским фонарем. Периодически оглядываясь в мою сторону, она предупредительно сообщала:

–  Тут крутой спуск! Осторожно!

– Сейчас мы с вами находимся в полуподвале, – сказала она тоном экскурсовода и ее лицо при свете фонаря стало торжественным и немного устрашающим, почти как у той женщины на плакате в вестибюле библиотеки, которая целилась в меня указательным пальцем. –  Здесь много книг, но основные фонды находятся внизу, в подвале. Пойдемте дальше!

Спускаясь вниз по лестнице, Вера Ивановна продолжала свою речь, однако теперь ее движения немного замедлились. Осторожно ощупывая каждую ступеньку, она как будто проверяла ее на прочность.

– Ценность каждой книги должна определяться в соответствии с тем, насколько близко автор подошел к открытию новых перспектив. Мы с вами живем в новое время! Эпоха застоя закончилась! А Перестройка и Гласность – это только начало, вот увидите!

Ее пафос не затухал даже здесь, в темном подвале.

– Ну вот мы и здесь, в самом низу – на высоте… вернее, на глубине двухэтажного дома. Тут будет ваш основной фронт работы.

В подвале было совершенно темно и свет фонаря ничего не высвечивал кроме голых стен, кое где покрытых плесенью.

– Интересно, что она имеет в виду под фронтом работы? – подумала я.

– Ой! Я же совсем забыла! Мне должны звонить из Министерства! Я вас тут не надолго оставлю, а вы пока осматривайтесь! Вот фонарь – держите! Зарядки хватит еще часов на 6-8!

Приняв из ее рук увесистый агрегат, как убедительное доказательство моего пребывания в прошлом веке, я не на шутку встревожилась. Мне совсем не хотелось оставаться одной в темном подвале, даже ненадолго.

– Я надеюсь, вы пришли сюда по доброй воле? – холодным тоном спросила она, увидев мое смятение. – По крайней мере, Вас же никто не заставлял?

Я не нашла что ответить. С этим трудно было не согласиться, потому что пришла я действительно сама и, скорее, из любопытства. Однако на такой поворот событий – точно не рассчитывала.

Пока я думала оставаться ли мне торчать в темном подвале с фонарем, или скорее бежать наверх к выходу, Вера Ивановна уже растворилась в темноте, оставив в воздухе легкий шлейф одеколона «Красная Москва».

– А как отсюда выйти!? – успела я крикнуть вдогонку торопливому цоканью ее каблуков.

Этот вопрос вырвался, как крик отчаяния, из самой глубины моего существа. Казалось он завис в глухих стенах подземелья.

– Выйти?! –  удивленно вторило эхо откуда-то издалека.

***

Двери наверху оказались закрыты. Это значит, что я застряла в неизвестном месте и неизвестно как надолго. Моя сумка осталась наверху, в кабинете – и я поняла это только сейчас.

Попробовав несколько раз кричать и стучать в закрытую дверь, я почувствовала, что мне трудно дышать. Глубокий вдох не получался. Сердце стучало громко и часто. Я спустилась вниз, но не на последний этаж, а в полуподвал – ближайший к выходу. Он отличался от подвала тем, что на самом верху, в углу, было единственное зарешеченное окошко размером с ладонь, которое скорее всего служило для вентиляции.

Комната была заполнена книгами. Они были свалены, как дрова, кучами и кучками. Выбрав несколько крупных, я соорудила сидение и, прислонясь к стене спиной, начала себя успокаивать. – Наверное скоро придет, раз обещала! Не может же она меня тут бросить на долго, в конце концов. А что тогда означает эта фраза про фонарь:

– Зарядки хватит еще часов на 6-8!

– Что я тут делаю? И где я?  – Ни на один из этих вопросов у меня не было ответа.

Я почувствовала, как что-то легкое почти невесомое движется по моему плечу и мгновенно сбросила его на пол. Это был огромный паук. – Значит жизнь здесь присутствует, хотя бы на таком минимальном биологическом уровне. Надеюсь, тут не водятся ядовитые их представители! Я знала только о существовании одного опасного вида –  «Черная вдова», и то – по картинкам. Этот, был намного примитивнее устроен. Обычный комнатный паук, только большой.

***

Когда глаза привыкли к полумраку я заметила, что вся стена напротив заставлена книгами, подпиравшими ее до самого потолка. В середине всей конструкции, под книжными завалами, проступало что-то темное и неопределенное. Подойдя ближе, я обнаружила пианино, вернее лишь его часть. Место, где должны находиться педали – тоже было «замуровано» связками книг.

Все они были покрыты вековой пылью, но при свете фонаря я смогла прочесть названия – Большая советская энциклопедия, Полное собрание сочинений Ленина разных годов издания, Материалы съездов ЦК КПСС разных созывов и все остальное – в том же духе. Собственно, это были и не совсем книги, а скорее – регулярно выпускаемая в СССР макулатура, в хорошем твердом переплете.

Не долго думая, я принялась разбирать все это «культурное наследие», снимая его с инструмента стопками, одну за другой. Мне захотелось поскорее освободить пианино от хлама и увидеть, как оно выглядит – какие у него клавиши и какое название хранится под крышкой. Я действовала быстро и четко, как какой-нибудь заправский грузчик со стажем, вкладывая всю свою злость и отчаяние.

Отодвинув к соседней стене последние экземпляры с текстами коммунистических съездов (при свете фонаря все они были одинакового темно красного цвета), я обнаружила новую партию пропитанного сыростью старья – «Автомобиль своими руками», «Устройство трактора», «Справочник по радиоэлектронике», «Космонавтика СССР»…

Наконец, пианино было освобождено и теперь я могла его рассмотреть как следует. Открыв крышку, я убедилась, что это наш отечественный инструмент «УКРАИНА», скорее всего Черниговской фабрики. В комнате был один единственный ящик. Положив на него несколько книг, я села к инструменту и легонько прошлась по клавишам.

Пианино было немного расстроено, но только в крайних регистрах, но тембр звучания оказался вполне хорош. Даже удивительно, как оно здесь сохранилось. Пробуя мелодии одну за другой, я стала вспоминать то, что играла когда-то давно, еще в музыкальной школе. Вальс Шопена в замедленном темпе прозвучал не убедительно, а минорная тема из Баха уводила в сторону печальной экзистенции. Перед глазами стали возникать картинки из школьного детства. В одной из них появился наш частый гость «дядя Шура» – школьный друг отчима.  После застолья он всегда просил что-нибудь сыграть и слушал очень внимательно, облокотившись на край пианино. Покачивая в такт головой, он пробовал дирижировать, однако по хаотичным движениям рук и выражению лица можно было догадаться, что темп исполнения его категорически не устраивает. Он явно хотел ускорения, но ничего зажигательного у меня в репертуаре не было. В конце каждой композиции он громко аплодировал и выражал восторг, а потом говорил одну и ту же фразу: «Нельзя ли что-нибудь потемпераментней!»

Мне вдруг захотелось сыграть что-нибудь из «Beatles», чьи  песни всегда поднимают и вдохновляют, и я стала пробовать свою любимую – колыбельную «Golden Slumbers», но получалось как-то не очень. После нескольких тренировок она, наконец, зазвучала более-менее похоже, а через какое-то время – вполне пристойно, как для домашнего исполнения. Вспоминая слова, я начала синхронно петь, стараясь найти в этом утешение и возможность отвлечься от своего печального заточения.

Неожиданно, откуда-то с улицы, донесся собачий лай. Прервав пение, я стала прислушиваться. Но – нет, собака больше не лаяла. Было снова тихо, как в глубоком и надежном захоронении.

– Интересно, тут где-нибудь есть останки бывших классификаторов библиотеки? – подумала я о грустном.

Играть уже больше не хотелось и я закрыла крышку пианино. Сколько я тут уже сижу, интересно? Час? Два? Или больше? Вера Ивановна вообще-то сказала, что это не надолго! И где же она?

Сказать что я сильно приуныла – это ничего не сказать. Но надежда на то, что директриса вот-вот вернется оставалась, пробиваясь тоненьким лучиком надежды сквозь тревогу.

Где-то совсем близко снова послышался отрывистый собачий лай, в этот раз очень громко и отчетливо. Он доносился откуда-то сверху, и я мгновенно бросилась к двери. По ту сторону от меня кто-то негромко разговаривал, потом зазвенела связка ключей.

– «Я здесь! Открывайте!» – крикнула я в замочную скважину, на что собака отреагировала призывным громким лаем. Кто-то за дверью подбирал ключи и этот момент мне казался нестерпимо долгим. Наконец, дверь открылась, впустив яркий дневной свет.

На пороге стоял мужчина в камуфляжной форме, лицо которого я не могла хорошо видеть в контражуре. На поводке он держал собаку, которая уже не лаяла, но зато очень активно виляла хвостом, глядя на меня.

– Ну, здравствуйте, жіночка! І як це ви тут опинилися? – сказал мужчина спокойным голосом, вызывающим доверие.

Я стала сбивчиво что-то рассказывать – про собеседование, библиотеку и Веру Ивановну!

– Це яка ще Вера Ивановна?

– Ну Вера Ивановна, директор библиотеки!

– А це вже цікаво! Директор бібліотеки, кажете? Тут взагалі то нема ніякої бібліотеки. Це старий склад, а я в службі охорони працюю. От як раз сьогодні заступив зранку.

–  А куди ж поділась Віра Іванівна?

Мужчина рассмеялся и довольно громко.

Баба Вєра – наша прибиральниця. Вона тут ще з доісторіческих времьон. Колись давно вона дійсно працювала в бібліотеці. Та іще актриса погорілого театру! Може ще про «тайное общество» згадувала? Вона всім, хто її не знає, одну і ту саму казочку розповідає. У неї цей – сдвиг по фазе случился після Чорнобиля. Та радіація, мабуть, сильно на її психіку подєйствовала! Одномоментно і безповоротно! От вона десь у тому часі і застрягла. Тепер у неї є «тайное общество» і «исторический музей» для продвинутых посетителей.

– Выходит, что Вы – мой спаситель! Спасибо Вам! Как Вас зовут?

– Я – Василь! Скажіть «спасибо» Джеку! Це він вас перший почув, коли ви тут музицировали. Гарний собака! Справжній мій товариш!

Василь потрепал пса по голове.

Как же могло так случиться, что я поверила инсценировке? – растерянно думала я.

– Постойте! Но Вера Ивановна, я помню, включала радио и оттуда шел репортаж 80—х годов! Что-то про Киев…

– Обична запись з Ютуба! Для таких наївних слушатєлєй, як Ви! Цей фокус – не дуже складний! Але для тих, хто піддається гіпнозу, як бачите – працює! Ви ж повірили?

Василь еще раз погладил собаку и улыбнулся.

Да как тут было не поверить! – подумала я и тут же вспомнила про календарь и 31 мартобря, которое меня удивило.

– А Контактер? Он на велосипеде ездит. Вы его знаете?

– От про нього краще і не згадуйте! Якщо баба Вєра тільки час від часу прикидається, коли Директора бібліотеки ізображає  – ну бо у неї якийсь там розлад по тіпу «раздвоение личности», так той її друг, Контактер і член «тайного общества»,  насправді з дурдома вийшов! У кінці 90-х його впіймали за шахрайство. Він продавав людям «молодильні яблука» і чимало заробив на цьому «бізнесі». Так його замість тюрми – в дурдом оприділили. Він насправді вважає себе чи то магом, чи колдуном, який має доступ до Космічного Розуму. Але тепер мовчить. Мабуть боїться, що знов відправлять куда слєдует. Така от історія! Але для вас все закінчилось добре. Вважайте – пощастило! Ви краще скажіть – як ви тут піаніно знайшли?

– Та під книжками ж і знайшла! Зовсім випадково! Хочете побачити?

Вместе с Джеком мы прошли в ту комнату, где я провела, наверное, не один час. Теперь она мне уже не казалась такой огромной и таинственной. Обычное складское помещение.

– Ну, нормально ви тут прибралися! Вєра Іванівна – молодець! Гарного помічника собі знайшла! – подмигнул мне Василий, улыбаясь.

Он подошел к пианино поближе.

–  Цікаво звідки воно тут? Мабуть, ще з радянських часів стоїть. А Ви красиво граєте, між іншим! Джеку от сподобалось! Да Джек?

– Дякую Вам! І Джеку теж!

– Може заграєте ще? А я послухаю, як старе піаніно звучить.

– Добре! А що Вам заграти?

– Ну, мені щось із «Beatles!» Я їх дуже люблю, ще з дитинства.