После месяца отсутствия я снова здесь, в Сент-Горикс-Оденхове. Возвращение из Брюсселя в деревню оказалось желанным. Все тот же успокаивающий вид  – мирно плывущие над холмами облака и овцы, жующие траву, уже слегка пожелтевшую после июльского зноя.

− Ну что, милый друг Артизан! Что нового в деревне? И как тебе тут жилось все это время?

Не переставая жевать, Артизан повернул голову в мою сторону и посмотрел очень внимательно. Я узнаю этот прямой взгляд, отличающий его среди других членов большой бараньей семьи. Он сразу устанавливает контакт с собеседником, и я как будто улавливаю содержание его телепатического послания:

− Во первых, ты забыла поздороваться! Goedemorgen, vrouw!* Может быть в вашем столичном регионе это принято, но у нас в деревне по-прежнему все здороваются и приветливо улыбаются. Ну а что касается новостей, ты сама знаешь, что “No news is good news”!

Сложив под себя передние ноги, Артизан плюхнулся всем телом на землю и продолжил щипать траву возле себя, уже лежа.

– Если тебе действительно интересно знать как мне жилось все это время, посмотри вокруг! Видишь сколько еще травы мне нужно съесть? Некогда и голову поднять!

– Excusez-moi mon cher ami! Bonjour et Chapeau! Разрешите засвидетельствовать вам свое почтение, любезный Артизан из Эдема! Однако, вы заметно потолстели за минувший месяц.

– Это меня нисколько не волнует. Я живу не для имиджа, как некоторые, а для удовольствия. La vie est belle! Жизнь прекрасна! Особенно когда у тебя рядом есть все, что нужно. Ты согласна?

– Да, дорогой Артизан! И теперь я расскажу тебе историю, как раз на эту тему.

***

Одни  добрые люди, уезжая на каникулы к морю, предложили мне пожить месяц в их доме, не очень далеко от центра Брюсселя.

Предполагалось, что я буду присматривать за их курами – по утрам выпускать их в маленький огородик, а вечером загонять в курятник. Но оказалось, на них уже давно охотился хитрый лис. Он прокрался в их огород, несмотря на табличку с надписью «zone privée», и совершил грубое нарушение правил.

– Это меня нисколько не удивляет, – сказал Артизан, – в городе никакого порядка нет!

Так к моменту моего приезда огородик опустел, и я была освобождена от обязанности ухаживать за птичками, а трехэтажный таунхаус был в моем полном распоряжении на целый месяц. Но этот дом не сразу принял меня с распростертыми объятиями. Понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к нему и его особенностям.

Винтовые лестницы вели в спальню и ванную, в подвал, на кухню и в гардеробную, в кабинет и в душевую на мансарде, а также с террасы во двор и обратно. Они кружили и закручивали меня каждый день. Иногда просто не хватало дыхания, чтобы преодолеть такое множество ступенек.

Спустя три недели я освоила все тонкости обхождения с техникой, системой окон и дверных замков, многочисленных жалюзи и освещения, проводов и удлинителей, и даже сообщения от стиральной машины на нидерландском уже не пугали. В конце стирки она писала «KLAAR»** и я ей отвечала «Dank je wel»***.  Я вдруг почувствовала, что привыкла к этому дому настолько, что теперь, наконец-то, могу расслабиться и наслаждаться жизнью.

На следующее утро, в воскресенье, когда я спускалась во внутренний дворик, чтобы пройтись по траве, пересчитывая по привычке ступеньки, было как-то особенно тихо и свежо. После нескольких дней жары наконец подул прохладный ветер.

Затем, почти без труда, я поднялась на последний этаж и через маленькую спальню прошла в душевую. В полуоткрытом окне мансарды виднелись крыши соседних домов, залитые утренним солнцем, а за ними, почти у горизонта – силуэт огромного парка. Этот вид из окна был хорош и утром, и при вечерних огнях.

Стоя под душем, я вдруг почувствовала, как зашевелился воздух вокруг. Отодвинув в сторону занавес, я посмотрела в сторону окна, а затем на дверь, которая от сквозного ветра начала закрываться. (Эта картина в моей памяти сохранилась как замедленный кадр в кино). Я поспешила к выходу и в два прыжка оказалась у цели, но в ту же минуту дверь резко захлопнулась, издав оглушающий звук.

Рядом на туалетном столике лежала дверная ручка, на которую я с первого дня обратила внимание, как на предмет лишний среди косметики и красивых бутылочек. Когда я схватила ее и попыталась вставить в дверное отверстие, она бесполезно застучала. Сделав еще несколько попыток я вдруг поняла, что ручка не проворачивается ни влево, ни вправо, и что ей там просто не за что зацепиться, потому что стержень, вероятно, вылетел в соседнюю комнату. Дверной замок оказался наглухо закрыт. Его металлический язычок крепко сидел в проеме и вернуть его в обратное положение не было никакой возможности.

На столике, среди прочих предметов, оказалась зубная щетка, и она сразу же пошла в ход. Наверное со стороны выглядело смешно, как я тыкаю в зияющее отверстие обычную зубную щетку, пытаясь превратить ее в отвертку, но мне было не до смеха. Голая, с еще мокрыми волосами и босиком я стояла согнувшись, или на корточках у двери, проверяя ее упорство.

Побывав во всех наружных щелях, зубная щетка очень быстро сломалась. Не выдержал и металлический наличник – он упал и раскололся на две половинки, каждую из которых я также пробовала использовать, как инструмент.

В дальнем углу комнаты была еще одна дверь, ведущая в кладовку – точно такая же, только с исправным замком. (Так я смогла понять, что же на самом деле случилось). Острым краем обломка наличника я попыталась выкрутить из нее шурупы, чтобы извлечь «здоровую» ручку, а затем (неизвестно каким образом) поставить ее в захлопнутую дверь.

«Пока я что-то делаю, а не сижу, сложа руки, у меня есть шанс», – думала я, но в то же время понимала, что все мои действия напоминают какую-то детскую игру в спасателя. Наверное, если бы нашелся карандаш, я, не долго думая, и его стала просовывать в дверь.

Сердце стучало чаще обычного, а мозг работал очень четко, выдвигая удивительно лаконичные и конкретные мысли :

– Мобильный телефон остался внизу, на кухне, но когда мне позвонят, то сразу поймут, что нужно скорее ехать сюда.

– Сейчас около 10 часов утра. Мне позвонят, обязательно, и, возможно, даже очень скоро.

– А если сегодня не позвонят, а только завтра, ближе к вечеру?! … Наверное, это не смертельно. Надо только, чтобы сердце выдержало…

Последняя мысль мне совсем не понравилась.

***

Интересно сколько потребуется времени, чтобы отвинтить шурупы обломком железного наличника? До утра или намного больше ? Мне вспомнилась история узника замка Иф – Графа Монте-Кристо. Вот у кого  было достаточно времени, чтобы прорыть выход в соседнюю камеру! К тому же у него был там, хоть и тюремный, но туалет, а здесь его нет.

Винты поддавались плохо, и я остановилась, чтобы передохнуть. Моя комната-камера все больше заливалась солнечным светом. Мозг фиксировал позитивные стороны моей ситуации, но при этом не давал привычного сигнала радоваться.

– Это хорошо, что тут есть окно! – подумала я, – и вода в кране… Еда мне пока не нужна, я успела съесть фрукты и вообще теперь не скоро захочу есть. Я подошла к умывальнику и попила из ладони (совсем не потому, что хотелось пить, а так, лишний раз убедиться, что вода-то по крайней мере у меня есть), затем не спеша умылась. Спешить было некуда. Отражение в зеркале показало сосредоточенность лица с мокрыми, не расчесанными волосами и ярко голубое небо в полуоткрытом окне.

В раздвижном шкафу, где я все еще надеялась найти какой-нибудь инструмент  для взлома, оказалось большое множество коробок. В них лежали книги, старые исписанные тетради, теплые детские вещи… и ничего твердого или металлического. Еще нашлось что-то похожее на высокую квадратную подушку с черным непромокаемым верхом, которая вполне могла служить сидением. Если подумать о ночлеге, то лежать на ней никак не удастся, но зато можно посидеть, облокотившись о стену.

Это нечто, похожее на подушку, я подложила под ноги, чтобы выглянуть из окна и посмотреть во двор. Для этого пришлось еще хорошо потянуться на носочках. Черепичная крыша оказалась с крутым спуском, и я поняла, что не удержусь на ней, даже если удастся выбраться через окно. Внизу просматривался только самый краешек моего огородика и кусты, а за ними − верхушки соседних домов. Я убедилась, что людей нигде нет и кричать «Спасите-помогите!» − просто некому. Порыв крикнуть появился, но тут же застрял внутри – так очевидно было, что никто не услышит.

Устав стоять на полупальцах, я присела на свою черную подушку.

***

Чем же это закончится? Неужели все настолько печально? Совсем не так я себе представляла конец своей жизни. У меня было много разных возможностей для этого… В раннем детстве, например, когда мне было около трех с половиной, я чуть не утонула в сельском ставке, а в пять – чуть не задохнулась, когда случайно проглотила камешек от маминой броши, но вовремя откашлялась (тогда, кстати, тоже никого не было рядом). Или, вот, интересный случай был в школе, когда я отвечала урок – в ту самую секунду, когда я отошла от огромной трехстворчатой доски немного вперед, она с грохотом упала за моей спиной, сантиметрах в десяти. В третьем классе, во время весеннего паводка, я провалилась в открытый водосточный люк, в теплом пальто, но каким-то чудом удержалась за края и выбралась наружу.

Было много разных случаев с этим «чуть» – чуть не утонула, чуть не задохнулась, чуть не сгинула в лесу, угодив под рога дикой бешенной косули. Тогда все обошлось – только сильные кровоподтеки и пару глубоких ран, ну и любимые джинсы разорвались в клочья.

Все эти «чуть» – уже не в счет! О них можно вспоминать с улыбкой. Теперь же у меня есть реальная возможность задохнуться от ужаса и остаться навсегда здесь, в чужой стране, в ванной комнате с красивым видом из окна. 

***

Непривычный звук прервал мои размышления и заставил резко подняться, чтобы выглянуть в окно. На крыше дома напротив стоял коренастый мужчина в комбинезоне, держа в руках незнакомый мне агрегат, из которого с шумом вырывалось пламя. Я вспомнила, что еще вчера он был здесь вместе с напарником, более худым и стройным. В перерывах между работой они громко разговаривали и посмеивались –  видимо,  шутили.

Я дождалась, когда мужчина выключит шумный инструмент с пылающим огнем и, набрав побольше воздуха, крикнула ему в окно:

– Monsieur!… Monsieur!

Схватив полотенце, я стала размахивать им, чтобы привлечь внимание.

Он услышал и посмотрел в мою сторону. Это было счастье!

– Monsieur! Aidez-moi s’il vous plaît! Je suis fermé ici !

Дальше мне не хватило слов на французском и я перешла на английский!

– Monsieur! Help me please! I’m locked in the bathroom!

– Are you alone?

– Yes! Alone! Absolutely! And the lock is broken! Can you save me ?

На крыше показался его напарник, тот что похудее, и они стали переговариваться между собой. Через минуту он крикнул:

– We are coming to you!

***

Я все еще стояла у окна. Было такое чувство, будто у меня в теле, где-то совсем вверху, зажурчали какие-то невидимые ручейки и открылось новое дыхание. Хотя я была еще заперта, но появилась надежда на спасение, и это успокаивало.

Еще полчаса никто не приходил, и несколько раз я выглядывала из окна  – на крыше никто не появлялся. «Если даже они передумали меня спасать, то все равно вернутся сюда, чтобы продолжить работу» – так я себя успокаивала.  Спустя еще, наверное, полчаса,  я снова выглянула в окно и на этот раз крикнула: «I am here! Can you hear me?» Никто не отозвался. Было все также тихо, как в начале.

– Терпение и выдержка! – сказал мой внутренний голос, – Пора научиться, наконец, терпению.

И он был прав. Внизу уже слышались шаги по лестнице и мужской голос крикнул:

– Are you here? We are coming!

– YES! I am here!!!

Шаги были все ближе, и мое волнение усилилось!

–  Лишь бы им все удалось! – подумала я.  Возможно еще придется взламывать …

В одно короткое мгновение в дверь была вставлена недостающая часть – вылетевшая ручка со стержнем – и она распахнулась!

Передо мной оказался полицейский –  молодой красавец в бронежилете. Чуть поодаль,  у выхода, стоял его коллега – тоже в бронежилете и с рацией.

Мне было сложно удерживать эмоции. Слова благодарности – на английском и на французском – полились бурным потоком виде каких-то восклицаний, и могли бы, наверное, смутить моего слушателя, не будь он при исполнении.

Дождавшись паузы, полицейский спросил есть ли у меня документы и могу ли я их показать.

– Конечно, месье! Они внизу, там же где и мой телефон.

– Внизу на террасе вас ожидают ваши спасатели. Это они позвонили в полицию.

– Как же я им благодарна, вы даже не представляете!… (тут я, кажется, всплеснула руками, отчего вся реплика получилась пафосной, как в древнегреческом театре), – Извините, я волнуюсь…

– Вы это можете сказать им лично, прямо сейчас. Прошу Вас, мадам!

С этими словами молодой человек сделал галантный  жест, приглашающий к выходу.

Все это время я стояла лицом к выходу, придерживая руками белое полотенце, которым была обернута. Его размер позволял полностью закрыть только переднюю часть фасада. Я мгновенно представила, как в этом полотенце красиво спускаюсь вниз по лестнице, а двое полицейских следуют за мной.

– Благодарю Вас, месье, но, пожалуй, в этот раз я – после Вас.

– Да, конечно… Не волнуйтесь и спокойно одевайтесь! Мы будем ждать Вас внизу.

Наспех одевшись, я посмотрела на часы. Было чуть больше двенадцати, а точнее –  двадцать минут первого.  Это значит, что я просидела в закрытой ванной больше двух с половиной часов. Все могло быть гораздо хуже, если бы не эти ребята.

Внизу на террасе о чем-то беседовали полицейские и мои спасатели – толстый и тонкий.

Когда все формальности с документами завершились и все возможные слова благодарности были исчерпаны, толстяк на прощание сказал:

– Ну, мы тут будем рядом! Зовите, если что! Поможем!

Это вызвало смех не только у меня. Оказалось, у моего главного спасателя прекрасное чувство юмора! Интересно, что эти добрые люди появлялись на крыше всего два раза – накануне в субботу и в этот чудесный для меня день – воскресенье.  Больше я их не видела.

***

Вот такая история, Артизан! И ты абсолютно прав, Жизнь – прекрасна! La vie est belle! Надеюсь ты меня слушал все это время?

Старательно пережевывая свою травяную жвачку, мой друг подошел к большой кастрюле с водой. Он долго смотрел на воду, а затем, сделал пару движений мордочкой, как будто отгоняя что-то от себя к краю. Напившись, он, наконец, повернул ко мне голову.

– Я тоже вижу в отражении лицо. Там какой-то баран на меня смотрит, очень внимательно. Приходится отгонять, чтобы напиться. А про клаустрофобию я знаю не понаслышке. Ты ведь помнишь, как меня закрывали в маленьком сарайчике весной? Видишь, – я тебя слушал, хотя и отключался иногда.

Ну, не все я понял, конечно. Во-первых – зачем ты вообще уезжала? И чего тебе тут не хватало? Во-вторых – что такое «зубная щетка», которой ты дверь ковыряла? Потом, вот это: «Не скоро захочу есть!» и «Еда мне пока не нужна»? Это как? А вот про рога дикой косули в лесу, там где ты порвала джинсы – это интересно. Можно бы и поподробнее.

– Ты прав, дорогой Артизан. Эту историю я обязательно расскажу тебе, в следующий раз. Обещаю.

***

_____

*Goedemorgen, vrouw! (нидерландск.) – Доброе утро, женщина!

** KLAAR (нидерландск.) – готово.

***Dank je wel (нидерландск.) – спасибо